Поиск

понедельник, 26 октября 2015 г.

Мировоззренческая пропасть между беларускими Шнобелем и Нобелем

Постоянно повторяющий, словно мантру, слова о том, что при нем Беларусь состоялась как суверенное государство, первый и пока единственный правитель страны, на самом деле, остается глубоко советским человеком.

Первый беларуский лауреат Нобелевской премии, писательница Светлана Алексиевич, называя себя «советским человеком», на самом деле, не является таковым даже с большой натяжкой.

«Советскость» - это, прежде всего, система. Система, в которой обычный, маленький человек, прежде всего – винтик. У которого нет и не может быть голоса и цена жизни которого – ноль. Которого можно отправить бесплатно строить Беломорканал, и про которого можно сказать «бабы еще нарожают » - как говорил Сталин о больших потерях в ходе Второй мировой войны, притом, о потерях которых могло бы и не случиться, если бы не бездарность правителей и командующих.

Это не какое-то изобретение большевиков, это – тысячелетняя традиция Московского княжества, истоки которого уходят к наследию Золотой орды, частью которой являлась Московия в те времена, когда на наших землях народ уже был терпим к иноверцам и защищался как от тех же татар, так и от крестоносцев так, и от самих московитов.

История России, а потом и СССР, последнего тысячелетия вся стоит на отрицании права человека иметь голос: это подавляющая сила религии, крепостное право, абсолютна власть царя, отсутствие местного самоуправления, и, в конце концов, ГУЛАГ.

История Беларуси до ее подчинения Россией в конце XVIII века (до этого времени наши предки никогда не жили под властью Москвы) – совершенно иная. Мы никогда не подчинялись Орде, написали первую в Европе Конституцию, у нас никогда не было крепостного права, а города жили по Магдебургскому праву, то есть, выбирая своих руководителей, смещая и сменяя их в случае непригодности.

Последние 220 лет нашей истории – период вхождения в Россию, сопровождающийся интенсивной русификацией и уничтожением всего национального, в том числе, и ментальности. Ментальности свободных людей. Людей, которые, в соответствии с московской парадигмой, являются лишь винтиками, и у которых нет и не может быть голоса.
Эти 225 лет, вроде бы, небольшой, по историческим меркам, период, родили свой тип беларуса, и Лукашенко – яркий представитель этого типа, мыслящего так и только так: мы – более европейские, чем московиты, уже за одно это они обязаны нас уважать, однако же хозяин сидит в Москве. Ну а раз в Москве – хозяин, значит и мы здесь живем так, как заведено у хозяина.

Светлана Алексиевич – это совершенно другая история. Она называет себя «советским человеком», хот не является таковым с ментальной точки зрения ни на миллиметр. Возможно, она, как и все мы, «советский человек», как продукт чудовищного смешения взглядов, чувств и восприятий, рождавшийся в котле СССР, переплавляющего отдельных людей и целые народы, человек, чувствующий свою причастность к другим народам, также плавившимся в этом котле. Но ментально светского в ней ничего нет. Равно как и российско-московского.

Потому что Алексиевич – это голос простого «маленького человека». Тот самый голос, в котором ему отказывали власти Российской империи, СССР, а теперь – режимов-наследников СССР. Редкий случай, но уникальность ее творчества, как представляется мне, основана не на сути, ибо суть принадлежит не ей, а ее героям, а на форме: это возможность осознавать и осмысливать целые эпохи через голоса простых «маленьких» людей.

Многие ломают копья вокруг вопроса, что же в Алексиевич, пишущей на русском языке, беларуского, хотя ответ, по-моему, на поверхности: уважение к отдельной личности, внимание к отдельной личности, сочувствие отдельной личности, понимание отдельной личности как человека, а не как статистики, признание права отдельной личности – все это ментальная традиция существовавшая и бывшая главенствующей на наших землях в течение многих столетий, до начала российской военной и духовной оккупации в конце XVIII века. То, что определяет настоящую беларускую толерантность, в отличие от мнимой – пофигизма, культивируемого сейчас большинством.

Настоящую беларускую толерантность, которую лучшие представители нашего народа, зачастую, не осознавая, просто на уровне генов, смогли пронести сквозь два столетия репрессий, уничтожения и унижения.

Лукашенко обиделся на Алексиевич. Та раскритиковала его на пресс-конференции в Берлине за тотальную зависимость от Путина, за то, что он – «на содержании».

"Скажу опять же о наших отдельных "творцах", творческих личностях даже лауреатах Нобелевской премии, которые не успели еще ее получить, выехали за пределы страны и постарались ушат грязи вылить на свою страну. Это неправильно, это не оппозиционность. Это абсолютно неправильно, потому что Родину, свою землю, как и своих родителей, свою мать не выбирают. Она такая, какая она есть. Если ты плохо говоришь о Родине, стыдишься ее, значит, ты, прежде всего плохой сын", - отреагировал Лукашенко, назвав, мимоходом, себя «страной».

Ассоциируя себя любимого с целой страной, Лукашенко не просто подменяет понятия в целях пропаганды и обмана. Ему удобно и комфортно это делать, потому что он, ментально, советско-московский человек, для которого народа, как и отдельных людей, не существует, а он, если уж у него власть – вся страна.

Удивляет слепота его и ему подобных: несмотря на все более очевидные подтверждения, они до сих пор не видят и не понимают, что современному миру они не нужны, их время прошло, можно быть относительно на плаву сегодня-завтра, но в долгосрочной перспективе – тупик. В условиях мира глобализации, Интернета и все более открывающихся границ, политическая система, где один человек – это страна, а народ, простые люди, соответственно, никто обречена на гибель неминуемо.

Парадокс Шнобелевской и Нобелевской премии становится все более очевидным.
Наверное, все помнят, что А. Лукашенко – не только первый беларуский президент, но и первый в истории независимой Беларуси лауреат мировой Шнобелевской (это перевод на русский такой в оригинале название звучит иначе, понятно)  премии, пародии на Нобеля, вручающейся за «за достижения, которые заставляют сначала засмеяться, а потом — задуматься». Данную награду беларуский правитель получил в 2011 году за то, что в период «молчаливых акций протеста» («Революция через соцсети»), милиция задержала, а суд потом еще и наказал глухонемого беларуса, который «ругался нецензурной бранью».

Символизм этого «достижения», мягко говоря, бьет через край: на фоне молчаливых акций, где простые беларусы протестовали, подчеркивая, что их лишили голоса, милиция арестовала человека, у которого голоса не оказалось не только в переносном, но и в буквальном смысле. Система покарала его, как никогда громко заявив о своей карикатурности в современных условиях.

В этом – вся суть лукашенковской Беларуси, построенной на мировоззрении Орды и Москвы: простой человек ничего не значит и не имеет голоса. И эта московская Беларусь Лукашенко, в глазах мирового сообщества, оказалась достойной лишь Шнобелевской премии: заставляет сначала рассмеяться, а потом – задуматься.

Модель Алексиевич, рупора маленького, обычного, простого человека, получила премию Нобелевскую.


Как говорится, почувствуйте разницу…

Первоначальная публикация в блоге на "Белорусский партизан"

среда, 14 октября 2015 г.

Про «прозрачный» подсчет голосов: не спешите верить в 65%

Многие независимые онлайн-СМИ опубликовали сообщения наблюдателей за выборами, из которых следовало, что они имели возможность находиться рядом со столами, на которых происходил подсчет голосов и видели процесс. Общественность приняла за чистую монету сообщения с этих участков, тем более, что цифры резко отличались от общих официальных итогов: на таких, «демократичных», участках, за Лукашенко, вроде, не 83%, а «всего» 65 – 67%, зато за Короткевич никак не 4%, а 20-25%.

На самом деле, верить этим цифрам, несмотря на «прозрачный» подсчет, можно ровно настолько же, насколько и официальным общим итогам с 83% «ЗА». Объясню, почему.

Потому что, один наблюдатель, даже находящийся в непосредственной близости от стола, может видеть, но не считать. В среднем 10-12 членов комиссий раскладывают бюллетени по стопкам по идее, считают (а, скорее всего, все равно не считают), но наблюдатель не может считать вместе с ними – это ему физически недоступно, уже хотя бы потому, что он один, а их – 12. Он может только видеть, а не считать.

Я дважды наблюдал за подсчетом голов в Украине, который, надо сказать, проходит там вполне прозрачно.

В комиссии обязательно есть представители всех кандидатов. Член комиссии от какого-то кандидата считает голоса другого кандидата. Есть также наблюдатели от всех кандидатов. И, пока член комиссии от кандидата А считает бюллетени за кандидата Б, у него прямо за спиной стоят, и также считают, наблюдатели от кандидата В. На выходе получается, что каждый бюллетень действительно подсчитан, и есть точная общая картина.

Поскольку подсчет проходит через такие фильтры, избирком потом спокойно заверяет протокол своей печатью – он все равно не сможет изменить цифры в протоколе по дороге в ТИК, потому что обман неминуемо раскроется. У нас, напомню, печатью никто ничего не заверяет, и данные по отдельным участкам не публикуются.

И теперь – нашему подсчету и нашему «наблюдатель наблюдал процесс подсчета». Наш наблюдатель может только визуально контролировать действия далеко не всех членов комиссии и может только визуально фиксировать размеры «кучек», по которым раскладывают бюллетени с голосами, поданными за каждого из кандидатов. Он не в состоянии, при этом, точно сказать, находится ли в стопке за Лукашенко 67% или 83%, или 50%, а в стопке за Короткевич – 10%, или 15%. Он может лишь на глаз определять, во сколько раз стопка одного больше или меньше другого, притом, без всякой гарантии, что он точно уследил за всеми членами комиссий и все бюллетени разложены правильно.

В конечном итоге это приводит к тому, что такой наблюдатель, которого «допустили к столу», все равно озвучивает нам цифры, которые написал председатель Ермошинской комиссии. Он озвучивает цифры не свои, потому что он не считает, а цифры Ермошиной, но… добавляя при этом: «я видел подсчет голосов».

Судя по всему, если исходить из анализа разных источников информации, по всей стране было приблизительно несколько десятков таких, «показательных» участков, и на этом основании многие уже сегодня твердо уверены, что в действительности Лукашенко набрал 65% голосов.

Что до меня, то я, скажу мягко, не верю. В 2010 году, на пике индивидуального экономического благополучия отдельных граждан, когда зарплаты были самыми высокими за всю историю, доступные кредиты буквально на все, и святая уверенность, что так оно теперь всегда и будет, независимая социология показывала Лукашенко победу в первом туре с приблизительно 55% голосов. Никаких оснований считать, что последние 5 лет, прошедшие в бесконечных хождениях по кругу, девальвациях, жалобах на «народец» и попытках переложить ответственность за собственные провалы на «внешние факторы», добавили ему популярности, нет.

Экс-депутат Верховного Совета, бывший бизнесмен и политзаключенный Андрей Климов, работавший наблюдателем на участке, говорит, что лично опросил большинство избирателей, и больше половины на его участке проголосовали за Короткевич. Не буду утверждать, насколько это вероятно, но, что сегодня действительно вероятно, так это то, что Лукашенко в первом туре 50% + 1 голос не набрал.

И эта «разводка», с «показательными» участками, призвана, в первую очередь, укоренить среди сомневающихся и не верящих в 83% людей, как внутри страны, так и за рубежом, мысль о том, что, несмотря на явную натяжку (83%, это, скажем прямо, картинка вообще для дураков), он все равно убедительно побеждает, является единственным политиком, и никуда от него не деться.

Зачем это нужно?

Во-первых, это нужно для «западников»: пусть они не верят в 83%, но не сомневаются в том, что Лукашенко – единственный, кого по-настоящему поддерживает народ, и он говорит от его имени.

Во-вторых, это нужно для рядовых членов избирательных комиссий. Их в Беларуси очень много, на самом деле, десятки тысяч человек. Среди такого количества людей не может не быть людей честных, или, хотя бы, с остатками совести. Многие из них, без сомнения, после сотворенного ощущают себя, мягко говоря, не лучшим образом. И вот если они будут уверены, что они лишь «приукрасили», а, на самом деле, «он все равно победил», им будет спокойнее, и они не станут рассказывать правду: ведь, говори – не говори, все равно ничего не изменишь, только с работы вылетишь. А вот, если у них такой уверенности не будет, и они годами будут конфликтовать со своей совестью, то неизвестно, что они выкинут в следующий раз. Если хотя бы 1%, это может быть цифра порядка 1000, заговорит – режим рухнет по принципу домино.

В-третьих, это надо для оппозиционно настроенных граждан. Да, они, конечно, не верят в 83%. Пусть поверят в 65%. Принятие этого, как реальности, убивает веру, волю к тому, чтобы что-то делать, как-то продолжать шевелиться, вгоняет в депрессию и демотивирует. Деморализует. Заставляет или отказываться от деятельности как таковой, или перекидывать свою энергию на конфликты внутри оппозиции, или изобретать какие-то странные, ничего не сулящие, но зато и дистанцирующие от 65% или 83%, сценарии, типа бойкота.

Я не могу ничего утверждать на 100%, поскольку я, как и все те наблюдатели, которые «были подпущены к столу», ничего не считал. Но все то, что мы видим сегодня вокруг себя, и что мы видели еще в субботу 10 октября, заставляет сильно сомневаться в том, что Лукашенко пользуется в настоящее время поддержкой 65% избирателей.

При всей кажущейся стандартности сценария «выборов», очень похоже на то, что внутри системы в 2015 году сработали такие механизмы, которых раньше не было – система эволюционирует под новые вызовы, которые состоят в том, что сейчас Лукашенко уже не в состоянии набрать реальное большинство голосов в первом туре.

Все это требует времени и фактуры для осмысления. Самое первое, что надо сделать – это не верить в 65%.


Или, скажем так, не спешить верить…