Поиск

четверг, 30 апреля 2015 г.

Поворот от края пропасти

Предлагаю тем, кому интересна тема, не пожалеть полчаса и посмотреть беседу на тему кризиса в беларусской оппозиции.



Если внимательно посмотреть видео передачи, то сквозная мысль, которая проходит через нее, вырисовывается достаточно четко: если мы хотим в Беларуси перемен, и если мы хотим, чтобы эти перемены были мирными, нужно искать новый формат работы.

Немного пояснений моей позиции на этот счет.

Традиционный образ действий демократической оппозиции в формате президентских «выборов» - это движение автомобиля на полной скорости к краю пропасти. Сценарий всегда один и тот же: и власть, и оппозиция проводят агитационную кампанию, потом происходит фальсификация результатов голосования, потом – уличные протесты, которые заканчиваются силовым подавлением.

2001, 2006, 2010 годы – и от некогда имевшей место, пусть и небольшой, силы оппозиции, не осталось и следа: вписываться в один и тот же, априори, проигрышный сценарий, желающих все меньше. Тем более, что Лукашенко, как правило, все сходит с рук: проходит время, все забывается, под влиянием тех или иных геополитических факторов Запад опять вступает с ним в диалог, и можно начинать по новой.

На сегодняшний день повторение описанного алгоритма будет означать окончательное исчезновение любых признаков демократических сил в стране. Потому что, уже на начальном этапе, проводить традиционную кампанию сил и ресурсов нет, а реакция властей на выходе может быть еще жестче, чем ранее: на фоне геополитической напряженности ждать заступничества от Запада бессмысленно, он решает свои задачи.

Нравится нам это или не нравится, но надо в своем сознании зафиксировать простую вещь: надежды на одномоментную, чудесную победу путем Плошчы или любого иного механизма, сегодня нет смысла. По правде сказать, это было очевидно еще в начале «нулевых» годов, и менять модель надо было уже тогда. Как говорят биржевики: первая потеря – самая дешевая. Но лучше поздно, чем никогда.

Сегодня есть только один путь: бороться за власть единственно возможным способом – получением поддержки большинства. Такой поддержки у демократических сил никогда не было: ни в 2001, ни в 2006, ни в 2010 – не в этом ли объяснение и секрет того, что подавление меньшинства всегда сходило режиму с рук?

Завоевание такой поддержки потребует совершенно иных, по сравнению с тем, что было раньше, подходов: нам нужны и новый образ команды, и новые образы лидеров, и новые идеи, и сама суть должна быть пропитана духом позитива и созидания, а не противостояния.

Поэтому сегодня и идет такая оживленная дискуссия вокруг возможного выдвижения кандидатом в президенты совершенно нового лица – Татьяны Короткевич. Одним понятно, что делать то же самое, что три президентских кампании подряд приводило нас к поражениям и стратегическим ослаблениям, больше невозможно, или сторонники демократии и реформ исчезнут в Беларуси вообще, как вид. Другие, по привычки, свойственной большинству людей, страшатся любого нового и непривычного, не совсем понимая, что же, собственно, сейчас происходит.


Хотя, на мой взгляд, все совершенно понятно: президентская кампания – 2015 в любом, но НОВОМ русле – это поворот руля автомобиля от края пропасти. 

среда, 29 апреля 2015 г.

Беларусский неофеодализм

Если присмотреться, то Беларусь сегодня, точнее, внутренние беларусские процессы по линии «государство - общество», превратились в какой-то жуткий эксперимент по возвращению в Средневековье. Точнее, по построению неофеодальной системы в европейском государстве 21-го века.

Прошел первый шок от введения декрета против «тунеядцев», люди отвозмущались и начали остывать: самое время спокойно взглянуть вглубь события и понять общую тенденцию.

А тенденция сегодня, на мой взгляд, такова.

В Беларуси по разным оценкам порядка четверти экономики в последние десятилетия находилось «в тени». И именно в этом, как сегодня видится, заключался в главной степени контракт между обществом и властью.

Аналитики много говорят, что беларусский «социальный контракт» все время состоял в лояльности населения в обмен на относительный рост благосостояния. Тем не менее, благосостояние уже давно не растет, но лояльности это не отменило. Потому что, на самом деле, основой выживания в Беларуси давно является такое понятие как «вертеться». Кто-то в Россию ездил, никаких налогов никуда не выплачивая, кто-то через проходную изделия с фабрики тырил, кто-то серой предпринимательской деятельностью занимался. А государство не сильно-то и старалось им всем мешать. Так и жили – «вертелись».

Декрет – удар именно по «верчению». Точнее, не удар, а уточнение: можете «вертеться» и дальше, но если от вашего верчения, в общем и целом, толку – ноль, то – доплатите.

Это – важная деталь. На самом деле, конституционное право на труд – это право, а никак не обязанность. Принудительный труд в демократическом государстве – неприемлем.

В этом и есть вся суть. В феодальном государстве народа нет, там есть подданные. И они платят: оброки, подати, налоги, на содержание княжеской администрации и силовиков. Если в государстве все хорошо и денег хватает, то следуют послабления. Если становится туго – гайки ужимаются, любые послабления ликвидируются, все умственные силы бросаются на то, чтобы придумать новые налоги, подати, оброки.

Именно по этой модели сейчас идет Беларусь. У нас от понятия «социальное государство» остались лишь слова да противоречивые воспоминания. У нас ликвидированы практически все льготы: в России и Украине чернобыльским ликвидаторам они есть, у нас – нет; «афганцам» есть, у нас – нет. Студентам есть, у нас – нет. Пенсионерам – во много раз больше, в том числе на коммуналку и на лекарства.

У нас придумываются все новые подати и оброки: на «тунеядство» ввели, чудом не ввели на выезд за границу, ввели на авто. Из последнего: если твой ребенок в садике дошел до старшей группы, но ты не хочешь отдавать его в школу с 6 лет, считаешь, что это рановато, а хочешь с семи, то этот год садик ты будешь оплачивать по 100% стоимости. Таких примеров десятки.

У нас единственные, кого не касаются урезания социальных льгот и бредовые налоговые нововведения – это чиновники и силовики. Суть: княжеская администрация и княжеская рать.  

Возвращаясь к пресловутому декрету, любопытно заметить: в СССР тоже боролись с «тунеядцами», однако борьба эта имела иное качество. Там не вводилось налогов, там тунеядцев наказывали, выселением, например. Это очень показательно: в СССР эта борьба велась на уровне идеологии, это было вполне идеологическое явление, поэтому в СССР «тунеядство» считалось проступком, за который наказывали, а в современной Беларуси это считается поводом для лишней подати.

На совсем недавней пресс-конференции Лукашенко прямо сказал, что беларусская модель реформироваться не будет. Между тем, уже и дураку очевидно, что экономического развития она не предусматривает: наши кризисы, начиная с 2008 года, носят регулярный и цикличный характер. И, в общем-то, это и логично в парадигме именно феодального, а не демократического государства. В демократическом государстве все, и власть, и общество, ищут пути развития для всеобщего блага. В феодальном – ищут источники пополнения казны ради блага князя, его администрации и силовиков.

Поэтому картина вырисовывается следующая: есть правящая княжеская семья, ее администрация и силовая опора, которые демонстрируют, во-первых, неумение развивать экономику, и, во-вторых, нежелание что-то в ней менять. Есть народ. Отношение к этому народу – в чисто феодальном русле, как к подданным: когда в государстве деньги (как правило, извне) есть, ему что-то с барского плеча перепадает. Когда их нету – забирают то, что перепало, и, вместо реформ, придумывают новые оброки и подати. Никаких понятных правил игры, исполняющихся законов, правового поля, планов развития, эволюции – этого всего нет. Есть только такие взаимоотношения.

Сложившаяся ситуация очень показательна: она хорошо иллюстрирует и уровень развития предводителя – феодала, его представление о сути государственной деятельности и его, как правителя, задачах, и, одновременно, демонстрирует уровень политической зрелости вверенного ему народа (подданных). Вывод неутешителен: чтобы пройти от феодализма до нормального существования, подданным придется превратиться в народ, а это значит, пройти через Просвещение и череду достаточно болезненных преобразований.


Радует только мысль о том, что случившийся в Беларуси исторический казус (формирование феодальной системы в европейском государстве 21 века) может оказаться, скорее, историческим исключением и закончиться гораздо быстрее, чем этого хотелось бы создателям этой модели. Тем более, в век интернета и глобализации все процессы идут куда динамичнее, чем в Средневековье…

четверг, 9 апреля 2015 г.

Пара слов на оппозиционную злобу дня: матриархат, капитан Смоллет и уход Некляева

Прочитал на днях очередную статью уважаемого бывшего гомельского политика Виктора Корнеенко, на этот раз -  о матриархальных тенденциях в беларусской политике. Виктор Николаевич разбивает в пух и прах идею выдвижения кандидатом в президенты женщину и  призывает вступать с ним в дискуссию только предметно.

Но я вступать в дискуссию не собираюсь, тем более предметно, тем более, что со многими приведенными аргументами я в целом согласен. Правда, считаю, что В. Корнеенко или недопонимает некоторых вещей, или недоговаривает. Тем не менее, опять же, вступать с ним в предметную дискуссию я не собираюсь.

Ограничусь замечанием следующего характера. Практически вся публичная деятельность В. Корнеенко, занимающего далеко не последнее место в иерархии беларусской оппозиции, в последнее время проходит целиком и полностью в парадигме известного персонажа «Острова Сокровищ», капитана Смоллета: «Мне не нравится этот корабль, мне не нравится эта команда, мне не нравится это плавание! Мне вообще ничего не нравится!!!»

Когда я высказал это наблюдение в одной из частных бесед устно, мне возразили, что В. Корнеенко, заместителю председателя ОГП, явно все же нравится собственно председатель ОГП, Анатолий Лебедько. Но я все же думаю иначе, потому что помню В. Корнеенко в совсем недавнем прошлом в Движении «За Свободу!». Так вот, А. Лебедько, несмотря ни на что, ему тоже не нравится.

В этой позиции капитана Смоллета, какие бы конструктивные аргументы не предлагались, тем не менее, ничего, кроме деструктива – нет. Потому что, констатируя, что, «мне вообще ничего не нравится», надо бы быть последовательным и, тут уже одно из двух: или покидать лодку, в которой вообще ничего не нравится, сиречь – ряды оппозиции, или предлагать что-то новое, что будет нравиться хотя бы тебе самому. Ни первого, ни второго что-то не наблюдается.

Если Виктору Николаевичу все же нравится Анатолий Лебедько, и в этом и есть его предложение всем нам, то мое отношение к подобным альтернативам однозначное и давно сформулировано: если за 20 лет оппозиционной деятельности достижение рейтинга в 2-3% может рассматриваться как фактор, который «нравится», то лучше уж я стану в позицию капитана Смоллета, правда, несколько более лояльного к жизни вообще, и скажу: «А вот это уже не нравится мне!». Делать всю жизнь одно и то же, получать плачевный результат, критиковать других за попытки сделать что-то иное, и продолжать и делать, и навязывать то же самое, плачевный результат чего предсказуем уже хотя бы в силу инерции (если не сказать - традиции) – это отнюдь не то, что должно нравится новым поколениям политиков или просто неравнодушных граждан и активистов.

Вчера и сегодня все комментируют и будут комментировать уход из оппозиционных политических структур поэта Владимира Некляева. Пару слов, для общего контекста, можно сказать и на эту тему.

Владимир Некляев сегодня из политических лидеров обладает самым большим рейтингом в 9%, что, безусловно, несколько дальше, чем рейтинг на грани статистической погрешности, которым могут похвастаться все остальные.

Однако В. Некляев – фигура в политике уже не новая, и «медового месяца» с избирателями у него уже явно не будет. Не думаю, что я пишу что-то обидное для Поэта – это совершенно очевидная вещь.

Некляев, по моему мнению, этим решением показал, что он – большой молодец, Личность, а не карикатурный персонаж капитан Смоллет. Ему, конечно, проще, чем Корнеенко или Лебедько: ему есть куда уходить. Он уходит из политики, конечно, не в статусе общепризнанного лидера нации, но и не в статусе законченного политического лузера, он уходит на вполне приличном уровне, не допустив, с течением времени, размазывания своего общего имиджа и репутации по стенке рейтингом в 1,5 или 2,6%.

Его уход происходит на минимальном, но пике, и – в отсутствии очевидных перспектив. А это значит, что это – мудрый шаг. Он не портит дальнейшую жизнь и биографию себе и не мешает искать решения, у которых, может быть, перспективы появятся, может – не появятся, может – появятся позже. Неопределенность – это шанс, а определенность минимума – это тупик.


Некляев поступает как личность, а не как брюзжащий капитан Смоллет, и поэтому  он – молодец. Уходя сегодня, он уходит в такой момент, который позволит ему остаться в истории Поэтом, который, несмотря ни на что, пытался, как умел и как получалось, что-то сделать. А отнюдь не горе-политиком, до чего он, вполне вероятно, докатился бы, если бы превратился в очередного капитана Смолета…