Поиск

среда, 29 апреля 2015 г.

Беларусский неофеодализм

Если присмотреться, то Беларусь сегодня, точнее, внутренние беларусские процессы по линии «государство - общество», превратились в какой-то жуткий эксперимент по возвращению в Средневековье. Точнее, по построению неофеодальной системы в европейском государстве 21-го века.

Прошел первый шок от введения декрета против «тунеядцев», люди отвозмущались и начали остывать: самое время спокойно взглянуть вглубь события и понять общую тенденцию.

А тенденция сегодня, на мой взгляд, такова.

В Беларуси по разным оценкам порядка четверти экономики в последние десятилетия находилось «в тени». И именно в этом, как сегодня видится, заключался в главной степени контракт между обществом и властью.

Аналитики много говорят, что беларусский «социальный контракт» все время состоял в лояльности населения в обмен на относительный рост благосостояния. Тем не менее, благосостояние уже давно не растет, но лояльности это не отменило. Потому что, на самом деле, основой выживания в Беларуси давно является такое понятие как «вертеться». Кто-то в Россию ездил, никаких налогов никуда не выплачивая, кто-то через проходную изделия с фабрики тырил, кто-то серой предпринимательской деятельностью занимался. А государство не сильно-то и старалось им всем мешать. Так и жили – «вертелись».

Декрет – удар именно по «верчению». Точнее, не удар, а уточнение: можете «вертеться» и дальше, но если от вашего верчения, в общем и целом, толку – ноль, то – доплатите.

Это – важная деталь. На самом деле, конституционное право на труд – это право, а никак не обязанность. Принудительный труд в демократическом государстве – неприемлем.

В этом и есть вся суть. В феодальном государстве народа нет, там есть подданные. И они платят: оброки, подати, налоги, на содержание княжеской администрации и силовиков. Если в государстве все хорошо и денег хватает, то следуют послабления. Если становится туго – гайки ужимаются, любые послабления ликвидируются, все умственные силы бросаются на то, чтобы придумать новые налоги, подати, оброки.

Именно по этой модели сейчас идет Беларусь. У нас от понятия «социальное государство» остались лишь слова да противоречивые воспоминания. У нас ликвидированы практически все льготы: в России и Украине чернобыльским ликвидаторам они есть, у нас – нет; «афганцам» есть, у нас – нет. Студентам есть, у нас – нет. Пенсионерам – во много раз больше, в том числе на коммуналку и на лекарства.

У нас придумываются все новые подати и оброки: на «тунеядство» ввели, чудом не ввели на выезд за границу, ввели на авто. Из последнего: если твой ребенок в садике дошел до старшей группы, но ты не хочешь отдавать его в школу с 6 лет, считаешь, что это рановато, а хочешь с семи, то этот год садик ты будешь оплачивать по 100% стоимости. Таких примеров десятки.

У нас единственные, кого не касаются урезания социальных льгот и бредовые налоговые нововведения – это чиновники и силовики. Суть: княжеская администрация и княжеская рать.  

Возвращаясь к пресловутому декрету, любопытно заметить: в СССР тоже боролись с «тунеядцами», однако борьба эта имела иное качество. Там не вводилось налогов, там тунеядцев наказывали, выселением, например. Это очень показательно: в СССР эта борьба велась на уровне идеологии, это было вполне идеологическое явление, поэтому в СССР «тунеядство» считалось проступком, за который наказывали, а в современной Беларуси это считается поводом для лишней подати.

На совсем недавней пресс-конференции Лукашенко прямо сказал, что беларусская модель реформироваться не будет. Между тем, уже и дураку очевидно, что экономического развития она не предусматривает: наши кризисы, начиная с 2008 года, носят регулярный и цикличный характер. И, в общем-то, это и логично в парадигме именно феодального, а не демократического государства. В демократическом государстве все, и власть, и общество, ищут пути развития для всеобщего блага. В феодальном – ищут источники пополнения казны ради блага князя, его администрации и силовиков.

Поэтому картина вырисовывается следующая: есть правящая княжеская семья, ее администрация и силовая опора, которые демонстрируют, во-первых, неумение развивать экономику, и, во-вторых, нежелание что-то в ней менять. Есть народ. Отношение к этому народу – в чисто феодальном русле, как к подданным: когда в государстве деньги (как правило, извне) есть, ему что-то с барского плеча перепадает. Когда их нету – забирают то, что перепало, и, вместо реформ, придумывают новые оброки и подати. Никаких понятных правил игры, исполняющихся законов, правового поля, планов развития, эволюции – этого всего нет. Есть только такие взаимоотношения.

Сложившаяся ситуация очень показательна: она хорошо иллюстрирует и уровень развития предводителя – феодала, его представление о сути государственной деятельности и его, как правителя, задачах, и, одновременно, демонстрирует уровень политической зрелости вверенного ему народа (подданных). Вывод неутешителен: чтобы пройти от феодализма до нормального существования, подданным придется превратиться в народ, а это значит, пройти через Просвещение и череду достаточно болезненных преобразований.


Радует только мысль о том, что случившийся в Беларуси исторический казус (формирование феодальной системы в европейском государстве 21 века) может оказаться, скорее, историческим исключением и закончиться гораздо быстрее, чем этого хотелось бы создателям этой модели. Тем более, в век интернета и глобализации все процессы идут куда динамичнее, чем в Средневековье…

Комментариев нет:

Отправить комментарий