Сказать, что Александр Лукашенко вступил в полосу
личностного кризиса, было бы неправильно. Если присмотреться, он с этой полосы
и не сходил. Просто раньше это кому-то было интересно, теперь же – привычная рутина.
В интервью британской газете The Independent он на 100% сыграл свою привычную роль. Заинтересованным
сторонам остаётся лишь пожать плечами и вернуться к своим делам…
Не открою Америки, если скажу, что в условиях столь глухой
международной изоляции, особенно же на Западном, цивилизованном направлении,
даже простое интервью влиятельному изданию могло бы стать достаточно
эффективным инструментом внешней политики. Это как тест на беременность: вроде
и официальных заключений нет, но, в принципе, всё становится понятным. Подобные
интервью, учитывая, что происходят они, в общем-то, реже, чем Новый год, вполне
могут играть роль такого же теста: что может сказать Лукашенко западной
публике, от дворника до президента? Происходят ли какие-то сдвиги? Есть ли
смысл надеяться и думать (всего лишь думать!) о каком-то нормальном разговоре?
Нет, смысла нет, это очевидно. Что нового узнали мы, да и
окружающий нас мир, из этого интервью? Мы узнали то, что далеко не ново.
Во-первых, было ясно дано понять, что, если в какой-то стране (например, в
Беларуси, подумали сразу мы), нет демократии, то это народ не готов. То есть,
применительно всё же непосредственно к Беларуси, это означает, что мы, едва ли
не последний европейский народ, который «не готов». Такие… неполноценные.
Ну и самые яркие моменты этого интервью, конечно же, связаны
с отповедью Лукашенко всем странам Запада скопом насчёт дел в арабском мире. Отповеди
в стиле «А я говорил, а я предупреждал, меня никто не послушался».
Вся беда внешней политики Беларуси в том, что её, как и
любую другую политику нашей страны, определяет человек, для которого задача «самоутвердиться»
стоит выше всех других задач, и мир, шире, чем свой собственный мирок, он, этот
человек, просто не видит. Между тем, все его заявления типа «А я говорил, а я
предупреждал», здравомыслящие люди могут даже не читать, и уж тем более – не осмысливать.
С такими оракулами логичнее всего разговаривать по одной всего лишь линии: «Если
ты такой умный, почему тогда ты такой бедный?»
Последнее интервью белорусского правителя британской газете –
не более чем очередное подтверждение, что при нынешнем раскладе в белорусской
власти, изменений нам не приходится ждать не только в экономике, но и внешней
политике.
Между тем, именно вопрос внешней политики,
внешнеполитической ориентации, наряду с экономикой, является сегодня ключевой
проблемой и белорусского руководства, и страны вообще.
Для малых стран, вроде нашей, зависимых от мировых центров
силы, внешнеполитическая идея часто становится системообразующей идеей
государственной идеологии в нормальном смысле этого слова. Под лозунгами
евроинтеграции происходили перемены в Сербии. Евроатлантическая интеграция
является крайне актуальным вопросом повестки дня в Грузии. В Украине
внутриполитический раздел на «Запад» и «Восток» является отражением
внешнеполитической ориентации населения на этих территориях. Менее яркие, но не
менее говорящие примеры можно найти во всех странах-соседях, с разной степенью
интенсивности проходящих свой переходный период от социалистического лагеря к
современным формам государственного строительства.
У нас в этом месте, на уровне государственной политики –
полнейший вакуум. У нас «свой, уникальный путь» и «настояшчая независимость»,
которые, фактически, означают, полное отсутствие долгосрочных приоритетов,
зависимость от коньюктуры и настроений «нацлидера», а также от того, с какой
ноги встал Путин. Так называемые «геополитические качели», в долгосрочной
перспективе, даже более опасны для Беларуси, чем безграмотная экономическая
политика, поскольку именно эти «качели» не дают нашей стране возможности
полноценно определиться с, собственно, экономической стратегией государства:
либо стать постоянным и надёжным сателлитом России на нефтяной ренте (с
фактической утратой суверенитета), либо модернизироваться в сторону
нормального, европейского государства с перспективой (пусть и неблизкой),
присоединения к ЕС.
Между тем, тут обнаруживается очень слабое место белорусской
власти. Этот внешнеполитический вакуум, неспособность дать чёткие ответы на
прямые вопросы, в конечном счёте очень сильно отдаляет режим не только от тех
современных и динамичных белорусов, которые хотят жить «в Европе», или, в
крайнем случае, «как в Европе», но и от традиционных сторонников режима –
поклонников идеи интеграции с Россией.
Сегодня в Беларуси борются два вектора, два типа
предпочтений общества. Один из них – пророссийскость. И она, надо сказать, всё
менее устойчива, как идея, в Беларуси. Например, в Мозыре или Новополоцке – все
пророссийские. Потому что там НПЗ, там всё богатство завязано на том, чтобы с
Востока шёл бесконечный поток дешёвой нефти. За российский вектор все
сотрудники предприятий, ориентированных на российский рынок, а также не
эволюционировавшие «совки», тоскующие по «великой стране» с «сильной рукой» во
главе.
Устойчивость этой группы уменьшается, а её монолитность
подвергается всё более сильной коррозии, поскольку в информационную эпоху,
благодаря новым знаниям и пониманиям основных процессов, всё больше людей осознают,
что подобная ориентация – гибельна, и российские деньги всё равно закончатся:
либо закончатся сами по себе, либо просто закончатся для нас плохо – вхождением
в РФ, чего простые белорусы уже давно не желают. 3 – 5 млрд. долларов российских
дотаций «на поддержание штанов», это действительно смешно по сравнению с
европейской перспективой, где ЕС может вообще взять на себя большинство хлопот
по модернизации белорусской экономики с последующим превращением её в
современную и конкурентоспособную. Пример соседней Польши рядом, перед глазами,
а, ведь, в 1991 году оба народа начинали с одних и тех же позиций. Все любят
ездить в Польшу: на шопинг, или пивка попить, но ведь, очевидно, что даже имея $500
средней зарплаты за счёт российской ренты, ездить в Польшу – менее удобно, чем
жить, как в Польше.
Поэтому и сомнений в пророссийской части всё больше, поэтому
и тает она буквально на глазах, с категорического большинства ещё в 90-х, до, в
лучшем случае – половины, на данном этапе. В дальнейшем процесс будет только
ускоряться. Слишком непривлекательная сейчас Россия и слишком мало она может
предложить. Пару миллиардиков, которые потом всё равно отберёт – ничто по
сравнению с модернизацией и вхождением в европейскую экономику.
С другой стороны – европейский вектор. Белорусы получают
больше всех в мире шенгенских виз, едут в Европу учиться и работать, покупают
недвижимость в Литве, и делают «евроремонты», а не «ру-ремонты». Полмиллиона
взрослого населения, которые не пожалели времени и сил ради того, чтобы иметь
возможность попадать в ЕС – это много. Это очень много. Их количество, без
сомнения, будет только увеличиваться. И сторонники Евроинтеграции имеют куда
более широкие виды на жизнь, нежели сторонники восточного вектора. Можно не
сомневаться, что уже в среднесрочной перспективе, идея модернизации и
европеизации окончательно возьмёт верх в общественных предпочтениях.
В этом случае белорусская власть просто останется не у дел.
В то время, как подавляющее большинство белорусов, всё больше будет приходить к выводам, что «жить как в Польше»
- лучше и удобнее, чем каждые выходные выстаивать очереди на границе ради шопинга в Польше, А. Лукашенко
будет продолжать поучать «западников» в стиле: «А я говорил, а я предупреждал».
Родится уникальная внутриполитическая ситуация, когда идея экономической
модернизации, в сочетании с окончательным геополитическим выбором, просто не
оставит места Лукашенко и его элитам в новом раскладе в белорусском обществе.
И новая власть в Беларуси должна будет быть именно такой:
способной последовательно идти по пути «в Европу» и организовать модернизацию
белорусской экономики. Станет ли такой властью кто-то из нынешней оппозиции,
либо для этого пригодятся выпускники ЕГУ, или вдруг в самой Беларуси, из недр
нового общества, вынырнут самородки-управленцы, время покажет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий